Инна Тихонова 
Координатор кризисной психологической службы Ольга Кадышева предупреждает о последствиях шоковых травм и хронического стресса для населения Украины.
Практикующий психотерапевт из Украинского гештальт-института Ольга Кадышева
Воронка травмы
Насколько война увеличила статистику душевных расстройств украинцев?
Уже весной 2014 года произошло гораздо больше обострений душевных расстройств, чем обычно, люди со здоровой психикой перешли в зону риска, так называемых пограничных расстройств. Увеличение количества инфарктов и инсультов также является психосоматическим расстройством. Около 50% женщин из зоны АТО имели преждевременные роды, и, к сожалению, не все дети выживали. А весь груз психологических травм от войны проявится со временем. Особенность посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) - в отдаленных последствиях: они могут сказаться и через полгода, и через годы (у детей проблемы возникают с возрастом).
Специалисты ожидают всплеска суицидов?
Посттравматический синдром впервые был исследован в США после вьетнамской войны, поэтому он там назывался «вьетнамский синдром». Одним из самых впечатляющих и трагических фактов биографии бывших воинов во Вьетнаме оказалась статистика суицида: добровольно ушли из жизни втрое больше солдат, чем погибло во вьетнамской войне. За «вьетнамским синдромом» был «афганский», теперь имеем «украинский». Так называемый «синдром комбатанта» – это неспособность воевавших людей вернуться в мирную жизнь. Но последствия событий, повлекших травму психики, наблюдаются не только у бойцов, но и у огромного количества людей, оказавшихся в эпицентре угрожающих жизни событий и переживших экстраординарный опыт. Ответом на угрожающую жизни ситуацию является острый стресс, который раскрывает «воронку травмы».
Смысл жизни
Какой стресс яют самый опасныю для психики?
Самые сильные переживания вызывает угроза собственной жизни или жизни близких людей, смерть, особенно внезапная, родных и близких. Потерей (с неизбежной печалью) оказывается лишение части собственного тела, разрушение родного дома, иммиграция, гибель любимого животного. И коснулись эти переживания миллионов наших соотечественников. А самой незначительной в классификации потерь считается потеря денег: то, что в обычной жизни для большинства из нас составляет наибольший стресс.
Почему же утешение «Наживем еще» не касается потерянного дома? Это для нас нечто большее, чем просто материальный ресурс?
Дом для человека - это тыл, крыша, убежище, место, где сосредоточен весь жизненный контекст. Когда он исчезает, возникает потеря смысла жизни, что приводит к проявлению суицидальных настроений. Тяжелее всего переживается потеря собственного домохозяйства (огород, куры, козы, собаки...), к которому человек был долго привязан, жил на одном месте и никуда не выезжал (а таких случаев очень много). Люди до последнего не покидают родные стены, потому что вне дома чувствуют себя незащищенными и дезориентированными.
Больное будущее
А как реагирует на стресс детский организм?
Есть детки, которые начали в 2-3 года разговаривать, а затем замолчали, у многих наблюдается ухудшение речи или заикание, энурез и недержание. А плохой сон, страшные сны и поведенческие расстройства отмечаются практически у всех. Некоторые дети, ранее общительные и веселые, после пережитого замыкаются в себе, отворачиваются от других детей, боятся отойти от самого родного человека – мамы и т. д. Самоизоляция является самым тревожным симптомом, хуже плача, крика и агрессии. Другая крайность – агрессивная гиперактивность, сопротивление и непослушание, нежелание учиться и нарушение правил поведения. Пострадавших очень много, и все они нуждаются в специальной помощи. Предупреждение ПТСР у детей должно быть особой заботой, потому что дети – это будущее общества.
Кому легче помочь вернуться к жизни – малышам или взрослым детям?
Легче всего стресс переживают младенцы, особенно если мама все время рядом и продолжает грудное вскармливание. Их организм вообще настроен на переживание стресса. Они ведь появились в незнакомом мире, о котором ничего не знают, не обладают собственным телом и полностью зависят от способности матери чувствовать их потребности. У маленького ребенка есть мощный защитный механизм – сон или транс. Для более взрослых детей стрессогенная нагрузка легче переносится в регресс (возвращение в прошлое). Они словно становятся снова маленькими, плохо говорят, мочатся в постель. Это такой невербальный призыв к маминому вниманию и заботе. А мама сама в этом нуждается, она тоже испытывает стрессовые нагрузки, поэтому часто не может помочь своему ребенку. Здесь нужна семейная терапия.
Ты не один
В чем заключается психотерапевтическая помощь пострадавшим от военных действий?
Первая психологическая помощь сильно отличается от психотерапии. Здесь применяется кризисное консультирование. Кризисный психолог – это тот человек, который может быть рядом, помогая пострадавшему наладить контакт с реальностью. Специалист способен диагностировать состояние шока и позаботиться о жизненных потребностях. Важно, чтобы человек не остался со своей бедой с глазу на глаз. Переселенцы из зоны боевых действий, с которыми мы работали с начала войны на Донбассе, пережили, по крайней мере, три вида стресса: информационный (пострадавшие от информационного насилия), угроза жизни (страшное привыкание к звуку снарядов, когда человек перестает обращать внимание на опасность для жизни) и потеря дома, привычной окружающей среды. Люди приезжали в состоянии шока, не понимая, где они находятся, что с собой взяли, есть ли у них документы, лекарства и т.д. Когда человек плачет, нужно не успокаивать его раньше времени, а дать возможность хоть немного освободиться от тяжелых переживаний, принять его таким, какой он есть, со слезами и сильными чувствами. Слезы являются признаком освобождения, очищения. Иногда только поплакав, человек может вас увидеть и услышать.
Какие же слова должны успокоить людей, которые побывали в аду?
Ни в коем случае не жалость. Успокаивает предложение помощи и участия в решении проблем. Не приходя «в сознание», люди говорили: «Да мы на неделю, это скоро закончится…». Нереалистичные ожидания приводят к страданиям. Надо помочь пострадавшим сориентироваться на новом месте, осознать наличие собственных ресурсов и выявить неотложные потребности, определить первоочередные из них и дальнейшие, выстроить реалистичные планы, «включить мышление»: есть ли родственники, у кого можно остановиться, кто может помочь, кому сообщить и т.д. В таких случаях самое необходимое – это еда, вода и связь. Людям нужно прояснить ситуацию и дать точку опоры. Надежды на возвращение к прежней жизни никто дать не может, но главное – помочь выжить здесь и сейчас. В группах есть возможность познакомиться с другими участниками событий, получить психологическую и информационную поддержку, выслушать чужие проблемы и почувствовать, что ты не одинок. Справиться с накрывшим нас горем поможет сочувствие, сопереживание и общий поиск смысла травмирующего опыта. Если травма пережита, она становится ресурсом, потому что «все, что нас не убивает, делает сильнее».
Фото: www.pexels.com, Facebook
